Маковельский А.

Предисловие и Введение к книге "Досократики" (1914 г.)

Маковельский А. Досократики. Мн.: Харвест, 1999. 784 (Классическая философская мысль).
Источник: Электронная библиотека по философии - http://filosof.historic.ru
В тексте исправлены лишь очевидные орфографические ошибки, поскольку нет возможности сравнить с печатным вариантом. Разбиение на страницы как в книге. Выделения желтым цветом мои. О других размещенных на сайте материалах данной книги, касающихся Гераклита, см. здесь: http://geraklit.moy.su/news/2009-06-10-9

Данный отрывок касается, скорее не Гераклита, а той общей обстановки, в которой он творил, и тех условий, тех подходов, с которых подходят (или должны подходить) преемники древнегреческих философов, те, кто осваивает философию. Со временем, вероятно, эту тему необходимо будет выделить в особый раздел сайта.

Авдевич Виктор, avictor0107@gmail.com , июнь 2009 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000119/index.shtml

В нашей книге читатель найдет первоисточники по древнейшему периоду греческой мысли и сводку результатов монографических исследований, посвященных той же области истории мысли. Перевод первоисточников сделан по изданию Германа Дильса (Die Fragmente der Vorsokratiker,v.H.Diels, III Aufeage, 1912). В нем даны все фрагменты и важнейший доксографический и биографический материал. Доксографический материал расположен в том систематическом порядке, в каком он находился в первоисточнике всей доксографии — сочинении Феофраста «Мнения физиков». В досократическую эпоху философия и наука составляли одно нераздельное целое, поэтому здесь приводятся не только собственно философские учения о принципах всего сущего (о бытии, познании и долженствовании), но также учения математические, астрономические, географические, метеорологические, физические, физиологические, психологические, экономические, политические, медицинские, учения, относящиеся к теории музыки и т. д. Одним словом, перед взором читателя развертывается картина зарождающейся европейской науки во всей ее широте. В нашем переводе читатель вcтре-
3
тит свыше 400 имен тех работников на ниве науки, которые впервые заложили фундамент европейской науки. К сожалению, от большинства их сохранились лишь имена. Г. Дильс в своем издании приводит также тех мыслителей, живших в эпоху Сократа и после него (до IV века до Р. Хр. вкл.), которые по характеру своего мышления прямо примыкают к досократикам (дело в том, что в истории мысли строго хронологические рамки не вполне соответствуют содержанию предмета). Равным образом Дильс приложил материал, относящийся к космологической и астрологической поэзии шестого века, космологической и гномической прозе (Ферекид, Феаген, Акусилай, изречения семи мудрецов) и древнейшей софистике. Весь этот материал и мы предполагаем предложить благосклонному вниманию читателей.

В основу перевода положен текст Г. Дильса. Не имея возможности углубляться в область так называемой «низшей» критики текста, исследующей разночтения рукописей и построение родословного дерева последних, мы не считали себя вправе вносить изменения в греческий текст, и лишь изредка в примечаниях мы указываем кажущиеся нам желательными в интересах смысла незначительные поправки текста. Гораздо чаще уклоняемся мы от Г Дильса в понимании текста, особенно в тех случаях, когда, по своей грамматической конструкции, текст допускает разные толкования. В частности, мы не сочли возможным принять выставленную Дильсом остроумную гипотезу, получившую затем всеобщее признание, о значении термина «престер» в свидетельствах об Анаксимандре («огонь выходящий из жерла кузнечного меха»). Дело в том, что в старом понимании этого термина мы находим весьма характерное для все-
4
го астрономического учения Анаксимандра сближение солнца и прочих светил с молнией: для Анаксимандра, солнце (а также луна и звезды) есть «длящийся пучок молний» или «струя молний». Перевод фрагментов изобилует особыми трудностями вследствие архаичности выражений, отсутствия контекста, бессвязности отрывков и неясности речи, порождаемой тем обстоятельством, что новые мысли пробиваются впервые с трудом к словесному выражению. Необходимо учесть также и тот факт, что смысл слов с течением времени изменялся, и поэтому, как удалось установить, даже Аристотель понимал уже неправильно некоторые выражения досократиков. Вследствие всех указанных причин переводчик фрагментов стоит на зыбкой почве, и иногда оказываются в одинаковой мере обоснованными два (и более) расходящихся понимания одного текста. Ввиду этого мы рядом со своим переводом приводим (особенно в отделе: «Гераклит») уклоняющиеся от нашего переводы других, которые кажутся нам ценными вариантами. Но при этом мы не гонимся за полнотой, так как в нашей области писалось и пишется слишком много произвольного и необоснованного. Что касается доксографического и биографического материала, то он приведен в размере указанного выше сочинения Г. Дильса. Последний, как сам выражается, хотел дать только зерна, солому же отбросить, и, как нам кажется, это намерение ему удалось мастерски осуществить. При переводе доксографического и биографического материала нам иногда приходилось ограничиваться греческим текстом ввиду отсутствия каких бы то ни было переводов и пособий, посвященных анализу текста. Из русской переводной литературы, относящейся к досократикам, здесь необходимо
5
упомянуть ценные труды Э. Радлова (Эмпедокл и этические отрывки Демокрита), кн. С. Трубецкого (перевод отдельных фрагментов и свидетельств в его исторических трудах), Г. Церетели (фрагменты Ксенофана, Гераклита, Парменида, Зенона, Мелисса и Анаксагора, избранная доксография о Фалесе, Анаксимандре, Ксенофане, Анаксимене, Гераклите, Пармениде, Анаксагоре и Эмпедокле1) и Г. Якубаниса (прозаический и стихотворный перевод фрагментов Эмпедокла), а также заслуживающую внимания работу В. Нилендера (перевод фрагментов Гераклита).

Научное значение переводов сочинений древних философов метко характеризует Г О. Марбах, называя их «самой краткой и самой острой интерпретацией» (die kurzeste und schurfste Interpretation)2. Об этом же пишет А Н. Гиляров: «Всякий, кто имел дело с древними авторами, в особенности философами, хорошо знает, какого сильного и долгого умственного напряжения требует иногда точный перевод и как часто вследствие такой умственной работы открываются в тексте совершенно новые, раньше незамеченные стороны»3.

Несколько слов считаю я нужным предпослать также той части моей работы, которая имеет своей целью представить досократических мыслителей в свете новейших исследований. Ее главный недостаток заключается в том, что образ каждого мыслителя как бы двоится перед взором читателя. Объяснение этого явления лежит в состоянии на-
6

1 Перевод Г. Церетели помещен в «Приложении» к книге «П. Таннери. Первые шаги древнегреческой науки*, р. п. 1902.
2 G.O. Marbach. Lehrbuchd. Geschichte d.Philosophie. Iabth 1838,стр.У11.
3 А. Н. Гиляров. Источники о софистах. Платон, как исторический свидетель, 1891,стр. III—IV.

ших источников о досократиках. Коли мы будем выделять только несомненно достоверное о каждом мыслителе, то мы получим один образ, если же мы не будем чуждаться гипотез и станем отбрасывать только то, что положительно недостоверно, то получим другой образ. Амплитуда колебаний между этими минимумом и максимумом иногда довольно велика (так, например, при первом методе философское значение Фалеса и Пифагора сводится к нулю). Пристрастный критик легко может усмотреть противоречие в тех наших суждениях о разных досократических мыслителях, которые, на самом деле, вытекают из применения двух равноправных методов к изучению дошедшего до нас материала. В свое оправдание мы должны еще прибавить, что задачей характеристик, которые мы предпосылаем переводу творений отдельных мыслителей и свидетельств о них, является сводка результатов посвященных им историко-критических исследований. Мы здесь лишь подводим итоги и рисуем то состояние историко-философских проблем, от которого приходится в настоящее время отправляться дальнейшему исследованию в этой области. Эти наши этюды являются подготовительной работой к другому нашему сочинению: «Исторический и психологический генезис греческой философской мысли» (сочинение с таким название автор по имеющимся данным не написал. - AV). Поэтому на страницах «Досократиков» мы скупы на исторические построения и, выдвигая различные моменты, выявленные у того или иного мыслителя современными исследованиями, мы не связываем их в цельную картину развития (для последней цели и материал, приведенный у Г. Дильса, следовало бы дополнить теми свидетельствами, которые относятся к целым направлениям и школам, за исключением пифагорейской, поме-
7
щенной в сборник Дильса в качестве школы) 1. Связный очерк развития греческой досократической мысли и выяснение ее основных мотивов мы оставляем, как сказали, для другого сочинения. Однако, несмотря на все наше желание пока воздерживаться по возможности от решительных суждений в спорных вопросах, самая задача подведения итогов заставляла нас занимать в конце концов определенные позиции, в которых мы весьма часто расходимся с установившимися авторитетами. Начало той работе, первая часть которой предлагается здесь читателям, было положено в 1912—1913 учебном году. В качестве приват-доцента Казанского Университета я вел практические занятия по досократическому периоду греческой мысли. Студент Константин Иванович Сотонин перевел под моей редакцией отделы из сборника Дильса, посвященные Зенону и Мелиссу. Этот наш совместный труд появится во второй части «Досократиков». Так как книга печатается во время моего пребывания за границей, то К И. Сотонин любезно взял на себя корректуру листов, наведение справок в русской литературе и присылку мне русских книг. Пользуемся случаем выразить ему нашу искреннюю благодарность.
8

г. Мюнхен
1 марта 1914 г.
А Маковельский

1 Такого рода сообщения и суждения Аристотеля о досократиках собрал Otto Gilbert. Aristoteles und die Vorsokratiker (Philologus, Bd.68, стр. 368-395).

ВВЕДЕНИЕ

Какое значение для современности может иметь изучение досократических мыслителей? С каких точек зрения и в каких отношениях представляют они интерес для нас?

На значение изучения древних мыслителей впервые указал Лейбниц, который, исходя из убеждения, что «истина более распространена, чем думают», но слишком часто она является в прикрашенном, скрытом и искаженном чуждыми ей добавлениями виде, требовал, чтобы, обратившись к древним мыслителям, «извлекали золото из грязи, алмаз из его рудника, свет из тьмы». «Это была бы, подлинно, некая вечная философия (perennis quaedam philosophia)», — говорит он1.

Затем Гегель делает историю философии частью самой системы философии и указывает на непреходящее значение каждой формы развития мысли: она есть необходимый момент в развитии мышления и во всякой высшей философской системе. Под влиянием Гегеля повышается интерес
9

1 Цит. Y.J.Degerando. Histoire comparee des systemes de philosophie, II изд., 1822. Т.1, стр. 54.

к истории философии вообще и открывается новый период в изучении ее.

Вторая половина девятнадцатого века характеризуется в области философии уже таким развитием исторических исследований, что, по сравнению с ними, теоретические построения отступают на задний план. Однако, думается, такое положение вещей должно считать временным явлением. Расцвет историко-философского исследования, обогатив современную мысль, приведет к созданию новых всеобъемлющих систем.

История философии научает нас искать истину, и в этом отношении изучение древней философии имеет особенную цену. «Поелику можно только навыкнуть философствовать, а не изучиться философии, — справедливо пишет А. Галич1, — то искание истины часто наставительнее самого обретения оной. Древние представляли себе многие задачи явственнее, испытывали решение тщательнее, радовались своей находке искреннее: мы же, богатые мудростью, бедны наслаждением; часто на руках нянек и пестунов отучаемся от употребления собственных членов; пропускаем мимо глаз многие трудности... Философия, как и все прочее, имеет от времени до времени нужду в освежении, и сие освежение должно происходить из собственного ее недра, а к тому и служить философией древних... Наипаче же она служит сильным предохранительным врачеством от мелочной односторонности, педантического высокомерия и сурового догматизма, который часто ускользает и от самого лжеименного скептика». Особенно поучительным в известных отношениях является изучение начатков греческой философии, когда впервые делаются по-
10

1 История философских систем, 1818, стр.9-10

пытки охватить мыслью вселенную, между тем как в последующие века человеческая мысль движется уже в установившихся рамках, более или менее обусловленных ее прошлым развитием. В досократическом периоде мы имеем дело с зарождающейся наукой, не обладающей еще умственным капиталом: здесь мысль делает первые сознательные попытки овладеть вселенной и впервые пробивается на свет через мифологическую оболочку примитивного мировоззрения. Отсюда понятен особый интерес, проявляемый к этому периоду развития мысли. «Новым открытием настоящего полустолетия, — читаем в американском философском журнале1, — является положение, что путь к изучению философии есть изучение ее истории и особенно ее генезиса. Увлечение началами направило интерес на греческую философию и в заключение привело к начаткам греческой философии».

Но изучение досократического периода важно не только с вышеописанной точки зрения. Необходимо принять во внимание также пребывающее значение идей греческой философии, которое особенно выдвинул Густав Тейхмюллер, основатель нового направления в истории философии, ставящего своей задачей историю понятий в отличие от истории систем2. Наконец, необходимо отметить и пребывающее значение самих древнегреческих систем, как таковых, заключающееся в их типическом свойстве. На это типическое значение греческих философских систем указал уже
11

1 ТЬеАтепсап;оигпа1оГР5усгю1о§у; 1888.у.1;п.4,сгр.б31.
2 О значении Г. Тейхмюллера как основателя нового направления в истории философии см. Вепп ТЬе рЬИозорпегз 1882,1.1. стр. XVIII. Э. Радлов. Очерки истореографии истории философии. (Вопросы философии и психологии, кн. 49, стр. 376—377).  История философских систем, 1818; стр.9~10.

Фр. Ницше. «Греки изобрели, — говорит он1, — типы философских умов, и все дальнейшее потомство не прибавило к этому ничего существенного...

Каждый народ будет посрамлен, если ему укажут на такое идеальное общество философов, как древнегреческие учителя — Фалес, Анаксимандр, Гераклит, Парменид, Анаксагор, Эмпедокл, Демокрит и Сократ». Об этом же говорит В. Вундт: «История показывает нам, что уже в сравнительно раннее время развились основные черты тех мировоззрений, между которыми еще и в настоящее время движется метафизическое мышление. Поэтому, хотя древние уже давно не служат для нас образцом ни в одной какой-нибудь отдельной области природы или истории, за исключением искусства изображения, в философии они по-прежнему наши учителя, и именно потому, что чем более сравнительно упрощены внешние условия знания по содержанию и объему — тем яснее выступают общие мотивы основных мировоззрений»2. О типическом свойстве античного мышления говорят также В. Виндельбанд3 и проф. Александр Введенский4, которые проводят даже аналогию между общим ходом развития древнегреческой и новой европейской философии. Эта аналогия оказывается, однако, поверхностной.

Что касается оценки досократических мыслителей, то мы упомянем, что, исходя из разных то-

12

1 Фр. Ницше. Полное собрание сочинений, т. 1. стр. 326 р. а См. также Я ОеШег. РпесШсЬ Не1С25сЬеипс! <Ле УогюЬа-ас&ег, 1904. >
2 Философия в систематическом изложении, р. п. 1909-Метафизика, стр. 111.
3 В Рго1е§отепа к своей истории древней философии.
4 В предисловии к русскому переводу книги Таннери.

чек зрения, Фр. Ницше, Дюринг, Т. Гомперц, Нестле и др. отдают им в некоторых отношениях предпочтение перед позднейшими греческими мыслителями. Так, по Дюрингу, только досократики (до софистов) являются подлинно оригинальными мыслителями, после них оригинальные мысли были высказаны только в области морали. Наивысшую оригинальность у досократиков находит также Фр. Ницше.

Высокое место занимают досократики и в исторической концепции Гербарта, по вычислению которого философия насчитывает всего не более 400 лет своего развития (200 лет в древнее и 200 в новое время). «Философия процветала, — говорит он1,— от Анаксимандра до Аристотеля... и от Декарта до нашего века... Итак, если угодно, дадим ей четыре века (жизни)...» В изложении Т. Гомперца, стоящего на точке зрения естественно-научного эмпиризма, досократический период является самым плодотворным и наиболее ценным из всех периодов развития греческой мысли. Но наиболее трезвую оценку досократическим мыслителям дает В. Нестле. «Не следует, — говорит он2, — смотреть на досократовскую философию, как на простую прелюдию к философской трилогии, созданной Сократом, Платоном и Аристотелем. Уже тот факт, что стоя возвращается к Гераклиту, эпикуреизм к Демокриту, скепсис к элеатам и софистам, опровергает мнение, будто бы с возникновением Платоновской и Аристотелевской систем досократические мыслители раз и навсегда были опро-
13

1 I. НегЬап. 5атт11. ^егке, пг& v. Наг1епБ1ет, XII Вё., стр. 270. См. также М. ^ЙаИЬег. НегЬап шк! Ше ВДозорШе, 1908. г, 1908,стр.20—21.

вергнуты и раз навсегда с ними было покончено. Скорее дело идет о двух разных видах философствования... Некоторые из досократиков стоят ближе к современной мысли и чувству, чем Платон и Аристотель».

Для тех, кто присоединится к положительной оценке демократической (досократической? - AV) мысли, изучение ее, согласно прекрасному выражению Густава Тейхмюллера об истории философии, будет служить не только делу «ориентировки относительно хода развития наших понятий», но также содействовать выработке теоретического мировоззрения «как поле наблюдения, как своего рода эксперимент и контроль над исследованием»1.

Но и для тех, кто склонен видеть в начальном периоде истории мысли лишь историю заблуждений, изучение его может представить интерес с другой точки зрения. Так, С. Глинка2, следуя Кондильяку, пишет: «По-видимому, заблуждения ума человеческого едва ли достойны внимания. И в самом деле, для чего в сих исследованиях терять время, которое бы можно употребить для приобретения истинных сведений?.. Познавать мнения для одних только мнений есть самый ничтожнейший предмет». Но далее он указывает, какое положительное значение может иметь изучение этих «мнений»: «Ими заниматься должно так, как мореходец поучается кораблекрушениями предшественников своих... Не зная, как прежде нас рассуждали, мы бы начали рассуждать худо... Предложив начертание различных мнений, я доставлю вам в несколько дней опыт многих веков». Подобный же
14

1 С. Те1сптй11ег. ЗшсНеп гиг Сезсп. (1 Ве§пЙе, 1874, стр. III.
2 С. Глинка. История ума человеческого от первых успехов просвещения до Эпикура. 1804, стр. 11.

взгляд на изучение древних мыслителей высказывает Г. Майер: «По-видимому, почти закон человеческой природы — что она находит истину лишь после того, как ею будут исчерпаны все заблуждения»1.Только с этой точки зрения, по его мнению, можно правильно оценить связь между прежней работой мысли и современной.

Истина едина, но бесконечны исторические формы ее обнаружения, всегда неизбежно несовершенные. Следуя Лейбницу, станем отыскивать у досократиков лучи «вечной философии» и в то же время, по совету Кондильяка, будем на них изучать заблуждения человеческого ума. Будем помнить, что старые идеи в философии и науке всегда живы и что за пренебрежение к себе они мстят тем, что входят в современную мысль не своей ценной вечной стороной, но стороной отрицательной, — в форме повторения старых ошибок.

Во введении к первой части «Досократиков» мы считали бы уместным сказать несколько слов об открытии В. Рошера. Последний произвел ряд тщательных исследований о значении чисел в религиозных обрядах и верованиях древних греков, а также в их медицине и философии2. В исследовании: «Учения греческих философов и врачей о числе 7»3 (19.06 г.) В. Рошер впервые высказал
15

1 О. Мауег. НегаШ v. ЕрЪ. и. А. Зспореппаиег. 1886, стр. 5.
2 ^. Н. КозсЬег. О1е еппеасНзспеп ипс! пеЪсЪтасШсЪеп Ршсепип<1\СЪспеп ><1 аНезс. СпесЬеп 1903- О1е 7-ипё 9-2аЫ ип КШшзипсЩутшй СпесЬеп 1904- О*е НеЬс1отас1еп[епгеп с!ег ОпесШзспеп РЫЬкорпепипс! Аег21е 1906. ЕппеасИзспе ЗшсЛеа 1907. >
3 В «АЬпапсИ. <1рШ.—П151. КЬаКе!. 5аспз. СезеИзсп. й\Ик». 24,1906. >

....
(Разбор сочинения - "несколько слов", растянувшиеся на более чем 15 страниц :) - опущен, как имеющий достаточно "узкое" значение. Желающие могут посмотреть полный текст по приведенной в начале ссылке, либо запросить полный текст у редактора. - AV).
...

Литературу о досократиках см. У Ибервега (Fr.Ueberwegs Grundriss d.Geschichte d.Philosophie, I Th., X Aufl., bearb. V.K.Praechter, 1909) и у А Руге (A.Ruge. Die philosophie d.Gegenwart, 3 тома). В десятом издании первой части Ибервега2 указана литература по 1908 г. вкл.; у Руге в первом томе приведена литература за 1908 и 1909 гг., во втором за 1910 г. и в третьем за 1911 г. Здесь же указаны также и сочинения на русском языке (оригинальные переводные). Более раннюю русскую литератур по истории древней философии см. у Прозорова; в его «Систематическом указателе» по классической филологии (по 1892 г. и прибавления за 1893, 94 и 95 гг.), а также у арх. Гавриила в шестом томе его «Истории философии» (1841). Из работ последних лет заслуживающими наибольшего внимания могут быть признаны следующие сочинения:

1 H.Diels. Die vermeintliche Entdeckung einer Inkunabel der griechischen Philosophie (D. deutsche Literaturzeitung, 1911, №30).
2 Fr.Ueberwegs Grundruss d.Geschichted. Philosophie, I Th, X Aufl., bcarb. V. K.Praechter, 1909..

32
K.Goebel. Die vorsokratische Philosophie, 1910. Это сочинение представляет собой ряд кратких монографий о досократиках. Значение досократической философии автор видит в том, что она «заключает в себе начала и основы западной науки» и представляет «чфЮмб еЯт ЬеЯ»(вечное приобретение) научного знания. Главнейшие положения автора сводятся к следующему. Относительно многих открытий, приписываемых Фалесу, можно доказать, что они ему не принадлежали. Так. например, уже до Фалеса греки знали, что солнечный год имеет 365 дней, и им уже были известны солнцестояния. Греческая геометрия в своих начатках идет от египтян, арифметика от финикиян, астрономия и хронология от вавилонян. Фалес — отец греческой философии, так как он первый свел чувственное многообразие вещей к единому первовеществу и первый стал искать знания ради знания, а не из практических целей. Первовещество Анаксимандра не есть нечто среднее между элементами и не смесь вещей, но это — умопостигаемое, бесконечное и вечное тело, в котором все различия заключены потенциально. Ксенофан не отожествлял бога с миром. Вначале Ксенофан принимал два элемента: воду и землю, позже он учил, что мир образовался из одного элемента (из земли, по некоторым свидетельствам на самом же деле, думает Гебель, из воды). Основная мысль Гераклита: все вещи, существующие в мире, суть лишь части единого целого, которое распадается на множество процессов и вещей, чтобы затем вновь соединиться в одно целое. Это единое сущее есть огонь. В традиции греков Гераклит стал отцом учения об абсолютном течении вещей. На самом же деле, Гераклит не принимал ни абсолютного покоя, ни абсолютного изменения, но связывал состояние покоя и
33
движения между собой. Гебель оспаривает мнение Пфлейдерера, по которому цель философии Гераклита — сделать всеобщим состоянием возвещенную в мистериях идею бессмертия.

P.Deussen. Allgemeine Geschichte der Philosophie mit besonderer Berьcksichtigung der Religionen. II Bd., I Abt. Die Philosophie der Griechen, 1911. Место досократической философии в общем ходе развития греческой мысли автор характеризует следующим образом. Досократический период есть эпоха, в которую познание имеет своим объектом внешнюю природу. Невозможность найти на этом пути решение мировой загадки приводит к сомнению в существовании объективной истины вообще (софисты). Затем Сократ открывает для философского исследования новую область — внутренний опыт. Испытав его влияние, Платон «соединяет великие системы досократического времени в единое общее метафизическое здание». Первоначальное мировоззрение каждого народа — религиозно-мифологическое. Прежде чем мысль расстанется с теологическими воззрениями прежнего времени и предастся непосредственному исследованию действительности, проходит промежуточный период, в котором человеческий дух старается понять связь и происхождение мира под предпосылкой прежних теологических воззрений. Так, в качестве предтечи философии в Греции возникают мифологические космогонии, из которых главнейшие примыкают к именам Гомера, Гезиода, Ферекида и орфиков. Первые философы ищут принцип для объяснения природы; у милетцев этот принцип материален, у пифагорейцев формален; впервые у элеатов принцип становится умопостигаемым и метафизическим. Элеатскую философию Дейссен ценит особенно высоко: эле-
34
атами, по его мнению, открывается центральное течение западной философии, которое через Платона, Аристотеля и средние века доходит до нашего времени. Ни с кем из досократических философов не стоит Платон в столь внутреннем родстве, как с Парменидом. Философия Платона есть непосредственное и органическое развитие философии элеатской. Парменид и Гераклит — два величайших явления досократовской философии и вместе с тем две крайних противоположности.

A.Fisher. Die Grundlehren der vorsokratishen Philosophie (Grosse Denker, I Bd., 1911). Исходный пункт греческой философии составляют, по мнению автора, гомеровские, гезиодовские и орфические мифы. Но уже в мифологическом объяснении мира скрывается философская рефлексия. Философия до Сократа, несмотря на все разнообразие направлений, представляет внутреннее единство в постановке проблем, которое обусловлено органическим единством духовной жизни. Вся досократовская философия представляет собой ответ на два вопроса: 1) из чего возникают все вещи? 2) каким образом они возникают? Кульминационный пункт досократовской метафизики — Демокрит.

F.M.Cornford. From relogion to philosophy. A study in the origins of western speculation, 1912. Автор смотрит на религию и философию как на два последовательных фазиса человеческого отношения к миру (а не как на две различные области). Греческая философия развивалась в форме двух параллельно идущих направлений, из которых одно было чисто научным и руководилось любознательностью, другое же носило практический характер, стремилось указать наилучший путь жизни и оправдать веру перед разумом. Справедливо уже Диоген Лаэрций устанавливает два ряда гречес-
35
ких мыслителей, из которых один (ионийский) идет от Анаксимандра, другой (италийский) — от Пифагора. Два указанных философских направления могут быть поставлены в связь с двумя типами греческой религии — олимпийской и дионисовой. Таким образом, в духовной жизни греков можно проследить два потока: с одной стороны, Гомеровская теология и ее наследница научная философия, к которой автор относит Анаксимандра, Анаксимена, Анаксагора и атомистов, с другой стороны, религиозный мистицизм и мистическая философия, к которой отнесены Пифагор, Гераклит, Ксенофан, Парменид и Платон. Эмпедокл соединяет мистическую и научную точки зрения на мир. Что касается содержания греческой философии, то, по мнению автора, оно не вышло за пределы религиозного материала, послужившего для нее исходным пунктом. Философия лишь анализировала этот материал, различала в нем различные факторы и таким путем открывала в нем скрытые противоречия и антиномии, что и заставляло философов принимать одну альтернативу и отбрасывать другую. Греческая философия имела не творческий, а лишь аналитический характер. Ее источником не был реальный мир вещей, ее системы возникли из анализа прежнего дофилософского мировоззрения. В последнем автор видит плод коллективной мысли и считает его отражением социальной структуры примитивного человеческого общества. В этом мировоззрении автор различает слои, отражающие различные стадии социального развития, и устанавливает первичную дорелигиозную стадию «чистой магии» и последовательные слои «религиозной настройки». Построения автора основаны на широком социологическом материале и глубоком знании гречес-
36
кой религии, однако его толкование греческих философских учений часто не свободно от произвола.

O.Pfordten. Die Grundurteile der Philosophen. I Hдlfte (Konformismus. Eine Philosophie der normativen Werte, 3-я часть), 1913. Цель автора— проследить, какие нормативные ценности признавались в истории философии. По мнению Пфордтена, за понятиями и суждениями о бытии всегда скрываются мысли о ценности. Основные положения каждой философской системы по своей внутренней сущности всегда суть суждения о ценности. В свете такого понимания история философии должна предстать перед нами в новом виде (особенно по сравнению с гегелианской панлогической схемой). Изменяются и развиваются не понятия, но оценки. Каждый новый период характеризуется не новой логической позицией относительно проблемы, но изменением прежней оценки. Таким образом, в истории философии мы будем иметь не периоды логического развития понятий, а периоды различных оценок, и мы получим иные, новые группировки философских систем. Такова основная точка зрения автора, но ее проведение в области досократического периода не дает никаких новых существенных результатов.

J.Burnet. Die Anfбnge der Griechischen Philosophie, II Augs. Aus dem engl. Ыbers. Von E.Schenkel, 1913). Немецкий перевод выдающейся работы Дж. Бернета, английское второе издание которой вышло в 1908 г. Ценным является здесь перевод фрагментов и важнейших свидетельств, в котором Бернет неоднократно дает новое понимание греческого текста. В оценке результатов новейших монографических исследований Бернет часто судит более правильно, чем другие крупные авторитеты в нашей области: Целлер, Т. Гомперц, Таннери и др.
37
(Напр., его оценка работ Патина о Гераклите.) Весьма удачны также отдельные его мнения о возникновении греческой философии, о характере древнейшей греческой космологии и т. д.

Из новейших сочинений, посвященных отдельным мыслителям и вопросам, мы обратим внимание на работы J.Dхrfler'a (Die kosmogonischen Elemente in d.Naturphilosophie d.Thales в Archiv f.Gesch.D.Philos., Bd. XXV; Zur Urstofflehre d.Anaximenes, 1912; Die Eleaten und die Orphiker, 1911), в которых указывается связь ранней греческой философии с древней теогонической и космогонической поэзией, а также ее внутреннее родство с орфической мистикой (в понимании досократиков автор находится под влиянием Иоэля). Упомянем также неудачную попытку Э. Лёва дать совершенно новое понимание философии Гераклита в следующих работах: 1) Heraklit im Kampfe gegen den Logos 1908, 2) Ein Beitrag zu Heraklitus frg.67 u. 4a (Archiv, Bd. XXIII), 3) Die Zweiteilung in d. Terminologie Heraklitus (Archiv, Bd. XXIV), 4) Parmenides u. Heraklitis (Archiv, Bd. XXV). По Э. Лёву, Гераклит не является представителем учения о Логосе, но, напротив, он — самый решительный противник этого учения. Различие между элеатами и Гераклитом образует противоположность рационализма и эмпиризма (а не бытия и бывания). Сочинения Парменида и Гераклита направлены друг против друга. Парменид отдает предпочтение чистому мышлению, Гераклит наблюдению природы. Слово льгпт Парменида значит «понятие, или мысль», у Гераклита — «пустое абстрактное понятие», между тем как ьнпмб Гераклита значит «имя и сущность», у Парменида — «несущественное название». Терминологии первых философов посвящена статья: Bruno Iordan. Beitrдge zu einer Geschichte d.philosoph. terminologie (Archiv.
38
Bd. XXIV). В ней исследуется история термина «архэ», который, по мнению автора, у милетцев и Гераклита еще не имел Аристотелевского значения: «принцип». Автор исследует также фрагмент Анаксимандра и делает ряд методологических указаний по истории философской терминологии.

Из прочих сочинений последнего времени наибольшего внимания заслуживает Otto Gilbert. Griechische Religionsphilosophie, 1911. Основными учениями первых ионийцев, по Гильберту, являются следующие положения: 1) вещество — вечно и неуничтожимо, 2) основных форм вещества — четыре: земля, вода, воздух, огонь, 3) эти формы переходят одна в другую. Гильберт оспаривает мнение Дюммлера, по которому учение о 4 элементах явилось позже, как результат суммирования первовеществ, признававшихся первыми ионийскими философами, а также мнение Группе, который предполагает заимствование этого учения с Востока. По Гильберту учение о 4 элементах известно уже древним греческим космологам и находится уже в орфических гимнах. Ионийское умозрение стоит еще всецело на анимистической точке зрения, и все космическое развитие понимается, как непрерывный ряд актов рождения. Ионийское учение о богах отнюдь не было разрывом с народной верой, но попыткой глубже понять и обосновать последнюю. Высший и последний объект всего умозрения Гераклита — его внутренняя жизнь. Мировоззрение первых ионийцев — монизм, мировоззрение пифагорейцев — дуализм. Ксенофан также дуалист, — он признает две субстанции: божество и материю, которые соединены между собой (божество органически срослось с материей; во всех вещах божественная субстанция, неподвижно покоящаяся, органически связана с вечно изменяющейся материей). Общим результатом всего досократов-
39
ского умозрения является учение об единой божественной субстанции, которая пребывает тожественной при всех изменениях мира явлений. У ионийцев это «единое сущее» есть материя, у пифагорейцев — форма, элеаты же связывают божественную единую субстанцию в органическое единство с теллургической материей.

Из кратких учебных пособий по истории древней философии заслуживают внимания:

E. Zeller. Grundriss der Geschichte der Griechischen Philosophie, bearb v. Lortzing, IX изд., 1908 (русский перевод С. Франка), X изд., 1911 (русск. пер. Н. Самсонова), XI изд. 1914.

H.v.Arnim. Die Europдische Philosophie des Alternums (из «Allgemeine geschichte der Philosophie» в «Kultur der Gegenwart»I, 5) I изд. 1909, II изд 1913. Имеются два русских перевода (С. И. Поварнина, 1910 и пер. под редакцией А Введенского и Э. Радлова, 1911).

A.Messer. Geschichte der Philosophie im Alternum und Mittelalter, 1912.

Мы не упоминаем здесь превосходных работ Виндельбанда, Форлендера, Кюнемана, Кинкеля, Деринга, Нестле и др., так как ограничиваем свой обзор л